Во второй половине XIX века многие известные отечественные писатели сами нередко пробовали себя на поприще литературной критики. Невзирая на то, что их появление на страницах печатных изданий того времени было лишь эпизодическим, их работы пользовались большим интересом публики благодаря их писательскому авторитету и масштабности рассматриваемых вопросов.
Критическая деятельность Тургенева
В своей работе «Гамлет и Дон-Кихот» (1860) Тургеневу удалось расставить своеобразную жанровую «ловушку»: невзирая на свою историко-литературную отстранённость, она нацеливает читателя на восприятие насущных социальных проблем. Два несхожих типа, Дон Кихота и Гамлета, благодаря очевидным аллюзиям связываются с известными литературными деятелями его эпохи. Внешне писатель доказывает равноценность скептика Гамлета и энтузиаста Дон Кихота, однако логика самого текста подсказывает, что с позиций идеологии «шестидесятничества», заражающий энтузиазмом окружающих альтруизм Дон Кихота более необходим современности, нежели сеющий обман и смерть эгоизм Принца Датского. Работа Тургенева-критика послужила основой для будущей концепции историко-культурологических оппозиций, предложенной Д. С. Мережковским.
Рассуждения Гончарова о Чацком
Гончаров в своём «критическом этюде» «Мильон терзаний» (1872) называет Чацкого высшим достижением творчества Грибоедова, создавшего вечный психологический тип, присущий русскому обществу. Вместе с тем, при анализе того, как проявляются в ходе сюжета героические качества Чацкого, он указывает на принципиальную недостаточность литературной обработки данного персонажа. Писатель полагает, что в отличие от Печорина и Онегина, персонаж «Горя от ума» смог преодолеть историческую замкнутость времени, в котором он живёт и поэтому при повторных прочтениях можно раскрыть множество потенциальных смыслов, которыми насыщен его образ. Рассуждения автора об искренней страстности, «деятельном» уме Чацкого и его попытках разрушить инертность общества полны ассоциаций, которые связывают образ героя с личностью Герцена и работой общественных деятелей 1870-х.
Литераторы 60-70-х о Белинском
Личность Белинского занимала значительной место в публикациях писателей, пытавшихся уяснить истоки современной общественной жизни
(«Встреча моя с Белинским» Тургенева, «Заметки о личности Белинского» Гончарова, «Дневник писателя» Достоевского).
Популярным приёмом было контрастное сопоставление мифологизированного образа критика, полного эмоционального воздействия, с «бытовой» характеристикой его увлечённой и страстной натуры. Вместе с тем, все авторы указывали на роль Белинского в вопросе воспитания критического восприятия социальных процессов.
Л. Толстой об искусстве
Отличительной чертой всех авторов было их стремление отмежеваться от профессиональной критики и журнальных баталий. Это являлось очевидной претензией на особую роль в рамках литературного процесса. Особо показательна в этом отношении работа
«Что такое искусство?» (1897) Толстого,
в которой автор сурово высказывается об индустрии искусства, которая предлагает лишь наслаждаться художественным произведением и не обращать внимания на духовно-нравственный аспект эстетической работы. Подобные смелые заявления Толстого известным образом сближали его с радикально настроенным Писаревым.
Салтыков-Щедрин и критика «второстепенной» литературы
Салтыков-Щедрин, перейдя в «Отечественные записки» после усугубившихся противоречий внутри «Современника», обусловленных принципиальной критической позицией автора, возложил на себя принципиально новые задачи. Здесь писатель выполняет функции анонимного рецензента, уделяющего внимание преимущественно «второстепенным» литературным произведениям. Ещё в работе
«Напрасные опасения» (1868)
автор указывал на то, что истинное отражение русской пореформенной действительности стоит искать на страницах произведений начинающих малоизвестных писателей, которые знают о крестьянской среде не понаслышке и способны увидеть в ней положительное начало.
Деятельность Щедрина брала своё начало в рассуждениях Белинского о значимости «простых талантов» и являлась продолжением работы Н. Некрасова, которые ранее открыл в «Современнике» раздел «Русские второстепенные поэты».
Вместе с тем, «анонимному рецензенту» нечасто доводилось говорить о литературной ценности второстепенных работ. В большинстве случаев автору приходилось обличать шаблонность, второстепенность и искусственность «массовых» произведений (работы И. Лажечникова, М. Авдеева, И. Самарина) и сетовать на антихудожественность новых героев.
Салтыков-Щедрин о Достоевском
Через призму «второстепенных» произведений писатель нередко смотрел на актуальные вопросы литературной жизни. Так в 1871 году, рецензируя произведение И. Омулевского, он поместил в своём отзыве ёмкую реплику, касающуюся творчества Достоевского. Он утверждал, что автор «Идиота» не только отмечает законность интересов, волнующих современное общество, но также обращается к предчувствию и «предведению», составляющему цель наиболее отдалённых человеческих исканий.
В дальнейшем основной темой рассуждений Салтыкова-Щедрина стало раскрытие смысла современных социальных процессов.
Лесков и «антинигилистическое» направление
Чёткая гражданская позиция прослеживается также и в публицистике Лескова, который был известен в качестве одного из активистов «антинигилистического» направления в отечественной литературе. В своей критике Чернышевского он пытался отделить искреннее чувство социальной справедливости, присущее героям романа «Что делать?» и его автору от порочного эгоистического экстремизма, проявляемого представителями демократического движения. Лесков высказывался против радикализма в общественных идеях, указывал в своём творчестве на духовное богатство русского народа и являлся одним из основных знатоков духовной литературы России.
Лесков о Толстом
Работы Л. Толстого художественного и религиозно-педагогического толка были восторженно восприняты Лесковым. В труде «Герои Отечественной войны по гр. Л. Н. Толстому» (1869), приветствуя героический пафос «Войны и мира», критик, тем не менее, не соглашался с суждением о Толстом как о великом «реалисте». Вместе с тем, он восторженно отмечал, что писатель относится к тем людям, что не только «мощию разума», но также и «владычным духом» «восходят к божеству». Вставая на защиту Толстого, Лесков настаивал, что именно «религия любви», исповедуемая писателем, более соприродна христианской морали, нежели «религия страха», предложенная славянофилом К. Леонтьевым.