Взгляд на русскую культуру как на целостное и перманентно развивающееся явление, имеющее собственную логику и национальное своеобразие, всегда сопряжён со сложностями и противоречиями. На любом отрезке собственного развития наша культура неизменно раздваивается: на «азиатскую» и «европейскую», на языческую и христианскую или, например, на кочевую и оседлую. Подобное «парное развитие» культуры актуально и в наши дни.
«Раскол» – ключевое для осознания русской культуры понятие. Церковный раскол XVII века, был также двулик и двухсоставен. Он определил состояние русской культуры к моменту начала петровских реформ.
Культура 18 века и реформы Петра I
Культура XVIII века есть по сути переходный период от наследия Киевской Руси к классической культуре XIX века. Началом этого перехода стали преобразования Петра – первая попытка модернизации России «сверху».
Секуляризация культуры и феномен «светской святости»
Изначально цели и причины реформ Петра в культурном преломлении сводились к тому, чтобы осуществить секуляризацию культуры России, разрушить её средневековую религиозную «цельность».
Нововведения ликвидировали двуединое понятие «культура-вера», и образовались две самостоятельных культуры – светская («культура») и духовная («вера»). Светский компонент при этом занял господствующее положение, духовный же отошёл на периферию национального становления.
Петровская реформа церкви сакрализировала светские институты и культуру и стала причиной появления нового самобытного феномена – «светская святость», сводившегося к сакрализации самодержца и литературных классиков (второе в большей степени проявилось уже в XIX столетии), изоляционизме и в своеобразном культурном и государственном «самодовольстве». Реформы Петра научили направлять «религиозную энергию русской души» на достижение нерелигиозных целей.
Государственный центризм и его последствия
Закономерный раскол отечественной культуры оформил явление плюрализма, которое соответствовало барочной культурной модели, допускающей состязательность мировоззрений и сталкивающей пессимизм с оптимизмом, гедонизм с аскетизмом и т.д. Но самое главное, в России восторжествовал развивающийся с XVI века «государствоцентризм», подкреплённый светской культурой, которая подчинила или отвергла духовные компоненты.
В новой петровской концепции мироустройства «красота» уступает «пользе», слово теряет свой приоритет в пользу авторитета вещи, науки и материального производства, а гражданский шрифт и деловой стиль приходит на смену «плетению словес».
Оформление атрибутов светской культуры
Петровские реформы привнесли в жизнь новые, доселе немыслимые, явления – классический театр, библиотеки, Академию наук, флот, дворцово-парковое искусство, первый музей (Кунсткамера). Приоритет вещи в эту эпоху укреплялся вместе с ликвидацией многих культурных и бытовых запретов, появлением духовной свободы, открытой для событийности будущего, как противоположности специфике вневременного восприятия древнерусской культуры.
Изменения в восприятии истории приводят отечественную культуру к осознанию принципа историзма. Из истории начинают извлекать уроки и видеть в ней результат осознанных людских поступков, а не застывший эталон. Как следствие, в XVIII веке повышается профессиональный интерес к её изучению (особенно в форме национального опыта) и всё более частыми становятся попытки её художественного переосмысления.
Противоречия и значение петровских реформ
Россия, шагнувшая в XVIII веке в Новое время, продолжала держаться архаичных средневековых корней. Именно поэтому петровские реформы были обречены на противоречия. Молодые представители дворянства, которых отправляли учиться за границу, сформировали очень тонкий слой реформаторов, воспитанных на европейских идеалах и оторванных от традиционного уклада большей части русского населения. Они также оказались отделены от «равных себе». В этом коренилась будущая «беспочвенность» отечественных разночинцев. «Просвещённое дворянство», оказавшееся в меньшинстве, не могло обеспечить стабильную модернизацию. Это сделало петровские реформы хрупкими и обратимыми. Нововведения натолкнулись на глубокий традиционализм, а реформаторы оказались в глазах народа «пособниками Антихриста».
Противостояние, порождённое преобразованиями, со временем стало проходить по двум направлениям. Просвещённое меньшинство столкнулось с консервативным большинством, а меньшинство прозападное получило отпор в лице поборников восточной самобытности России – культурных «почвенников». К концу XVIII века сформировалось два фронта противостояния: либералы-консерваторы и «западники»-«славянофилы», хотя ещё столетием ранее вопрос состоял лишь в принятии или отторжении петровских новшеств.
Более того, в XVIII веке либерализм и западничество часто были результатом своеобразной «революции сверху», а охранительство и национализм исходили снизу и отражали позицию большей части населения.
Сама же «революция» была полна противоречий. Если петровские реформы изменили положение знати в сторону Запада, то жизнь «подлого люда» стала ещё больше протекать по восточному пути. Приоритет «чина» над «породой» и знатностью не привёл к западной демократизации, но лишь абсолютизировал бюрократическую вертикаль. Петровская европеизация лишь приблизила Россию к «стандартам» восточной деспотии.
Иными словами, петровская вестернизация удивительным образом обратилась этапом на пути ориентализации, а демократизация лишь подстегнула абсолютистские процессы. Таковы были итоги и последствия реформ Петра.
Противоречия культурно-политического становления России рубежа XVIII – XIX веков могут быть охарактеризованы понятием «демократия несвободы».
Отечественное дворянство само ощутило на себе бремя тех условий, в которые была поставлена преобладающая часть населения, поскольку невозможно, угнетая других, самому чувствовать себя целиком свободным, — писал М.А.Лифшиц.
Это послужило причиной того, что на определённом этапе у двух социальных антагонистов возникли общие интересы, направленные на освобождение. Дворянство и народность сошлись в своих стремлениях. Подобное явление получило множество иллюстраций. В литературе это пушкинские Дубровский и Гринёв, Болконский Толстого, в реальности – Кутузов и Суворов, именуемые «солдатскими полководцами», сами являвшиеся «солдатами» имперского аппарата и осознававшие это. «Демократия несвободы» проявилась даже в баснях Крылова при всей консервативности автора.
Если социокультурные процессы, инициированные самодержавием, были нацелены на централизацию, то деятели культуры XVIII века высказывались за динамику развития, освобождение и обновление, а значит, были силой децентрализующей.
Краткое видео по теме
То есть, отечественная культура в рассматриваемый период демонстрировала две силы: центростремительную, которая направлялась на сбережение национальной самобытности, и центробежную, выступавшую за её размывание. В будущем эти силы возымеют ключевое значение для культурных процессов в России.
Попробовать отгадать онлайн кроссворд о Петре I — здесь