Лидером московской сцены долгое время оставался Павел Степанович Мочалов, представитель романтического направления в театральном искусстве 19 века. Он был сыном крепостных актеров помещика Демидова. Но благодаря артистическому таланту родителей, его семья оказалась в итоге в Петровском театре, входившего в группу императорских театров, и затем получила вольную. Это дало возможность Мочаловым дать детям прекрасное образование в гимназии.
Павел обладал феноменальной памятью, поэтому учеба давалась ему легко. Он в совершенстве овладел французским языком, что дало ему возможность приобщиться к лучшим не переведенным произведениям европейской литературы.
Дебют актера состоялся в 1817 году. Будущий знаменитый трагик предстал перед зрителями в роли Полиника в трагедии «Эдип в Афинах», принадлежащей перу Шаховского. Но талант Мочалова впервые заметили только в 1823 году, тогда в ежемесячном журнале «Благонамеренный» появилась статья об исполнении им роли Отелло.
Застав классицистическое направление на сцене, актер сначала всецело посвящает себя ему. Но маленькая сутулая фигура, негромкий голос, невыразительное (по меркам классицистов) лицо не сделали его популярным. Свое истинное амплуа знаменитый русский актер 19 века нашел в мещанских драмах и водевилях.
«Неровная игра» и «мочаловские минуты»
Современники отмечали «неровную игру» актера. Князь Шаховский возмущался тем, что Мочалов играет по вдохновению, по наитию, в то время, как необходимо играть по системе, репетируя и продумывая роль. Для актера же во время исполнения одной роли характерен был резкий переход от вдохновения на сцене, когда он вызывал всеобщее восхищение, до полного спада. Мгновения вдохновения получили название «мочаловских минут». Белинский с восхищением отмечал, что он забывал в этот миг, где он находится и как его зовут, и бывал на постановках с участием этого артиста во многом именно ради «мочаловских минут». Во власти вдохновения тогда актер покорял присутствующих силой своей эмоции. Находясь под действием страсти, он становился «бурей», его глаза словно метали искры, голос становился мощным и ярким. Все остальное время игра актера не выдерживала никакой критики и не вызывала откликов ни у кого из присутствующих.
Одними из немногих ролей, которые актер Мочалов вел одинаково ровно, были роли во французских мелодрамах: Мейнау в «Ненависть к людям и раскаяние» Коцебу и Жоржа Жермани в «Тридцать лет, или Жизнь игрока» Дюканжа.
Подготовка роли — метод Мочалова
Не обладая привычными чертами трагедийных героев, Павел Степанович, тем не менее, вызывал восхищение у современников своей естественностью (или, как тогда говорили, «натуральностью»). На сцене он не декламировал нараспев речи, а просто произносил их, обычно спокойным тоном, но иногда даже шепотом. Его не очень сильный голос был всегда насыщен оттенками разнообразных эмоций. Актер обладал очень выразительной мимикой и пластикой, за счет чего значительно выигрывал по сравнению с другими актерами.
Свои роли он строил на контрастах. Для него характерна была молниеносная смена одного состояния на другое, горя — на радость, любви — на ненависть. Эти «переходы» производили разноречивое впечатление на публику, но вызывали настоящий восторг у демократически настроенных зрителей, считающих, что актер не должен держать себя в узких рамках и пребывать на протяжении роли в одном образе.
При подготовке роли Павел Степанович использовал личный опыт, опирался на собственные эмоции и переживания, превращая слащавые мелодрамы в настоящие произведения искусства. Он умел показать на сцене не просто персонажа пьесы, а современника людям, сидящим в зале. Даже Гамлет в пьесе-обработке Полевого оказался выразителем современных ему идей, очень злободневным персонажем, а не просто героем далекой эпохи.
«Неистовый романтик»
Еще одной особенностью творчества Мочалова было то, что он представлял исторических героев: Короля Лира, Ричарда Львиное сердце, Отелло, Фердинанда, Карла Моора, Дона Карлоса – не в соответствии с их эпохой. Он откровенно отвергал историческую конкретику, насыщая трагедийные (!) образы современным ему романтизмом. Его герои были, по выражению Белинского, «неистовыми романтиками», с близкими и понятными современниками чувствами и переживаниями. Его герои были одиночками, бросившими вызов всему миру, представлявшемуся в творчестве самого артиста чужим и враждебным. Особо стоит отметить роль Чацкого. В ней Мочалов представил Чацкого истинным бунтарем с «огненным сердцем», но полного презрения к гонителям – «фамусовской» Москве.
Современники отмечали огромный талант Павла Степановича и прощали ему «слабые места» в игре. Аполлон Григорьев характеризовал его как «целую эпоху», считая, что в своем творчестве актер отобразил все чаяния, надежды и разочарования начала 19 века.
Многие актерские находки и достижения Мочалова применил и развил в своем творчестве другой актер реалистического направления – Щепкин, служивший вместе с ним в одной труппе Малого театра.